и я не знаю, зачем я это написал, измучил сам себя
Ричи, правда, не читай.
Миррор!Маккой/Миррор!Кирк.
Placebo - Infra-Red.
I'm coming up on infra-red,
There is no running that can hide you
Cause I can see in the dark
I'm coming up on infra-red,
Forget your running, I will find you
читать дальшеМаккой отступил на шаг от металлического операционного стола. Джим расстегнул тонкие молнии на рукавах своей желтой, тяжелой формы, оголил руки до локтя, показал россыпь мелких, изогнутых шрамов. Сказать по правде, он был весь усыпан ими, как чумными язвами. Шрамами мелкими, короткими и некрасивыми. Джим положил оголенные кисти на операционный стол прямо под свет яркой, белой лампы. Под тонкой кожей вились синие, тонкие, такие доступные вены, чуть вспухшие из-за крепко закатанных рукавов, они пускали по себе практически черную, ядовитую кровь. Ядовитую, как атмосфера планеты класса Y.
Маккой посмотрел на беззащитные руки, красный имплантат на секунду загорелся чуть ярче, просчитывая, с какой скоростью можно вскрыть подставленные вены. Свет от лампы высвечивал глаза Джима, делал их ещё ярче, лихорадочней. Кирк выглядел болезненным и ненормальным со своими черными кругами под глазами от невроза и недосыпа, по белку, прямо к голубой радужке, бежали красные, готовые вот-вот лопнуть капилляры. Джим смеялся, низко, тихо, нервно облизывал бледные губы.
- Режь!
Маккой смотрел на него, жалкого, бешеного и злого, как на бесполезный кусок мяса.
- Режь! - требовательно крикнул Кирк и повел плечами, чуть мотнул головой, словно скидывая морок.
Кирк был под кислотой, он сидел на ней уже год, жрал какой-то порошок и уходил в трип.
Маккой отошел к другому столу, взял из заляпанной кровью тары скальпель и вернулся к столу. Джим дрожал, прикусил губу, сжимая и разжимая кулаки, гоняя гнилую кровь по венам.
- Ну же!
Маккой крепко обхватил пальцами запястье Джима, чуть вывернул его и провел грязным скальпелем по ребру ладони, оставил порез у локтя. Черная жижа потекла по коже, разлилась лужицей на холодном металле. Джим рассмеялся, восторженно глянул на порезы и на собственную мерзкую кровь.
- Я хочу ещё! Режь, Боунс, черт подери, режь! - выплюнул из себя он, кривя губы и задыхаясь.
Маккой обхватил за кисть другую руку, правая же осталась неподвижной, кровоточила черной, смолистой кровью на идеально чистый операционный стол.
- Режь! Режь! - как заведенный повторял Джим, будто желая, чтобы его кровь превратилась в вино.
- Заткнись, - не выдержал Маккой, расчертив скальпелем некрасивый порез на светлой, бледной руке.
Джим дернулся вперед, схватил кровавыми руками Боунса за скулы, потянул к себе, заляпывая его собой, оставляя черные разводы на щеках и шее.
- Я выгрызу тебе язык, сука. Режь, режь, - прошипел Джим Маккою в лицо, потянул сильнее к себе и со всей дури цапнул за губы.
Маккой взревел и ударил Джима по лицу. Скальпель вылетел из руки, со звоном встретил край стола, упал на пол и ускользнул в сторону. Кирк не удержался на ногах, шлепнулся на задницу. Кровь из рук текла ручьями, Джим бледнел на глазах, но не прекратил смеяться, болезненно и хрипло. Маккой подступил к нему, а Кирк пополз назад, и темнота, которую не задевал свет над столом, съела его, приняла, как родного. Имплантат Леонарда засветился ярче, Джима, этого больного, изувеченного уебка, он видел просто прекрасно, а ещё отлично видел, какие кровавые следы тот оставляет за собой.
- Иди ко мне, Цербер, иди, оставь ещё несколько порезов, - чуть ли не нараспев воскликнул Джим.
Бледный, покрытый испариной он приложился спиной к стенке и замер, смотря на блеклый силуэт Маккоя, на его красный имлантат вместо правого глаза.
- Ты бы сдох без меня, Боунс, - оскалился Джим и выставил руки. - Зашивай! Зашивай! Будь верной псиной! Слижи и зашей, иначе я выдеру тебе второй глаз!
Кирка начинала брать крупная дрожь от отходняка и потери крови, отравленной кислотой. Маккой принес серый чемоданчик, сначала вкатил Джиму успокоительное, а затем взялся за руки.
- Слизывай! Будь благодарной псиной! - из последних сил выкрикнул Кирк и закашлялся.
Маккой протер порезы салфеткой с антисептиком, наложил швы и захлопнул чемоданчик. Джим посмотрел на свои руки, вяло и бездумно, словно мог что-то видеть в темноте, а затем потянул Боунса к себе, обхватил за шею, остро поцеловал в губы. Маккой уперся одной рукой в стену, второй схватил Джима за волосы, оставляя на коротких, золотых прядках черную кровь.
- Тебя сожрал хуев космос, - тихо, словно с состраданием, сказал Маккой.
И Джим чуть не взвыл, укусил за подбородок, а затем оттолкнул Боунса от себя.
- Молчи, тупая псина, - оскалился он.
- Выродок, - продолжил Маккой.
Кирк затих, задышал хрипло и тяжело, озноб забрался ему под кожу, покалывал ноги и кончики пальцев. Джима бил отходняк, ослабевшие руки опустились на пол.
- Я принесу тебе ошейник, - из последних сил выдавил из себя он, приложился затылком о стену. - Пусть все знают, чья ты псина.
Маккой поднялся на ноги, равнодушно глянул на Джима и вернулся к столу, заляпанному черной кровью. Его нужно было держать в чистоте, ведь ещё пара дней, и Кирк, блюющий пеной от передоза, будет лежать под светом лампы, и вот тогда Джима действительно порежут без всяких игр под кислотой.
А за стеклом иллюминатора бездушный космос взрывал в себе планеты и рождал сверхновые, нагоняя бури и осколки метеоритов.