ехала в маршрутке и думала О РАЗНОМ.
дело в том, что я постепенно возвращаюсь к мыслям о многострадальном кроссовере Стар Трека и Хроников Риддика
я все-таки решила выложить первую главу, потому что начинаю думать о второй.
вещь своеобразная, даже не знаю, кому она может зайти, поэтому продолжение также зависит от пожеланий. не вижу смысла продолжать писать, если никому не будет интересно)

Название: В наших сердцах без перемен.
Бета:  сказуемое хочу целовать твои ручки
Рейтинг: nc-17
Пейринг: Ваако/Джим
Предупреждения: насилие, элементы бдсм, кровь-кишки и прочие страсти.
Саммари: Звездный Флот терпит поражение за поражением. Некромонгеры ставят Федерацию на колени и жаждут в свои ряды гениальных ученых, капитанов и адмиралов. Джеймс попадает под надзор одному из самых кровожадных генералов некромонгеров - Ваако.
От автора: Джеймс - не шлюха для того, чтобы прочитать, совсем необязательно смотреть фильм, потому что, по сути, из фильма взят лишь суровый облик некромонгеров доспехи фап-фап, в остальном - мысли из головы. но если же появятся какие-то вопросы, то вполне можно полистать википедию :з
Карл Урбан - красивый и в доспехах.
Крис Пайн - обаятельный и капитан.
потрясающие гифки, которые я раньше уже выкладывала, но они нужны для атмосферы:



песня:


Глава 1. ~9.000В зале пахло страхом.
Штаб Звездного флота был отцеплен, а всех служащих, пойманных и не убитых, согнали в широкое фойе. На само здание, обстрелянное и полуразрушенное, со стороны было страшно смотреть. От окон практически ничего не осталось, два последних этажа полностью снесены, будто их срезали острым тесаком. Под плотным обстрелом пострадала проводка, из-за чего здание оказалось обесточенным.
Но солнце было в зените. Джим ловил его лучи в осколках стекла и периодически отплевывался от пыли. Ему было больно. Боль пульсировала в затылке, потому что охранник ударил его рукояткой ножа несколько минут назад; она жгла колени и ладони, потому что Джим стоял на четвереньках, как собака, и осколки, железки рвали кожу.
Привкус крови холодил нервы. Разбита губа, из носа хлестало чуть ли не фонтаном. Хорошо, что целы зубы. Если бы Джиму предложили оценить своё физическое состояние, то он дал бы себе четверку с минусом: переломов нет, органы целы. Кажется, ублюдки знали, как и куда бить, чтобы жертва ослабела, но была в состоянии передвигаться, говорить и думать.
Солнце прыгало по стеклянному крошеву, будто танцуя сальсу. Джим чуть повернул голову сначала направо, затем налево. Все вокруг стояли на коленях, и почти над каждым, как палач, сучье отродье в тяжелых доспехах. Двух адмиралов вывели вперед, к парадной лестнице, чтобы в любой момент прилюдно казнить, показываю свою власть.
Джим услышал недалеко от себя всхлип, позади раздался уже не сдерживаемый плач. Слезы, будто нарастающий снежный ком, покатились от заложника к заложнику. Кто-то заражался и начинал плакать, кто-то терпел. Джим же был слишком озабочен стремлением разглядеть кого-нибудь из своего экипажа. Кого-нибудь, кто сегодня был с ним в штабе: Спок, Ухура, Чехов, несколько ребят из инженерного, Майкл и Келли. Все остальные остались на Энтерпрайзе. Черт возьми, хоть бы они успели прорваться и улететь. Кирк не позволял мыслям, путаясь, бежать вперед; экипаж должен был убраться, а что им делать дальше — не имеет значения. Главное — валить из города ко всем чертям.
Их корабли падали с неба, будто рой пчел, жаждущих вонзить свои жала в человеческие тела.
Джим нашёл Спока первым. На нем было в два раза больше цепей, чем на остальных. Щека первого помощника была перемазана зеленой кровью. Рядом с ним сидела Ухура, даже представить трудно, сколько усилий прикладывала эта женщина, чтобы не давать слабины. Её плечи не дрожали от плача, и она не опускала головы, и казалось, что она высится над своими стражами, словно гордая птица. Чехова Джим не нашел. Оставалось только молиться, что он успел заныкаться в укромное место. Джим мог думать только о спасении своего экипажа, а не о собственном благополучии. «Своя жизнь подождет, а вот другие нет», — так думал он.
Тварь в доспехах рядом с Джимом пнула его в бок. Увесистый металлический носок и чётко впечатался в ребро. Больно, но кость цела.
Этим жестом охранник явно пытался привлечь внимание Джима, потому что в фойе зашла главная персона. Руководитель тварей-захватчиков.
Тяжелые, искусно выполненные доспехи будто бы делали его больше. В отличие от остальных некромонгеров он был без шлема. Жесткое бледное лицо, сжатые губы и черные, страшные, безжизненные глаза. Казалось, загляни в них, и на век пропадешь во тьме.
Шаг его был стремительным и четким. Он поднялся по парадной лестнице на несколько ступеней, чтобы все могли его видеть. Тяжелый плащ, прицепленный к наплечникам доспехов, влачился за ним, как тень.
У Джима по загривку прошелся холодок, как если бы чьи-то холодные пальцы полезли под его серый китель. Главный мельком посмотрел на него и заговорил:
– Мы — это высшая ступень эволюции. Мы — это будущее всей галактики. Мы пришли к вам не с тем, чтобы убить, а с тем, чтобы предложить вам стать сильней.
Кто-то из заложников поднял голову, посмотрел на вожака захватчиков со смесью восхищения и ужаса.
– Я Лорд Маршал, и я пришел, чтобы подарить вам новый мир. Мир, где не будет ненависти и предательства, где будет царить закон и порядок. Наша вера — это благословение, дар, который способен спасти даже самую грешную душу.
Джим скривил губы.
Некромонгеры.
Звездный флот располагал информацией о них как о религиозной секте. Эти твари легко ускользнули из-под контроля Федерации, стремительно разрослись до ошеломительных размеров и решили ударить в самый центр. Как говорится, отруби голову змее, и тело безвольно повалится наземь.
Земля — центр Федерации, руководитель всего флота. И сейчас она на коленях перед фанатиками, грезящими об очищении души и ещё о какой-то херне.
Джим сплюнул кровью на пол.
– Вы, смелые солдаты могучей звездной империи, - обратился к адмиралам главный над некромонгерами, – вступайте в наши ряды. Ваши бесценные знания, ваша выдержка и сила — все это пойдет на благо нового мира.
Адмирал Смитт гордо поднял голову. Адмирал Маркус сжал губы. Лорд Маршал выждал ещё минуту, а после снова обратил свой мертвый взгляд на заложников.
– У меня есть список самых выдающихся капитанов, врачей, ученых и инженеров Звездного флота, - он распростер руки, как статуя Иисуса в Рио. – И вы все здесь. Гениальные, талантливые! Новая эра ждет вас! Кто готов присоединиться к нам? Кто готов строить другой мир?
Повисла тяжелая тишина. Шорох. Джим осторожно огляделся и увидел, как некоторые заложники поднимаются с колен. Перепуганные, смертельно уставшие. У них были связаны руки за спиной, а колени, изодранные осколками и мусором, дрожали.
Винить их за выбор было нельзя, но Джим все равно винил. Он увидел среди них Майкла, инженера со своего корабле. Энсин не пытался выискать кого-нибудь из своих, был потерян и напуган до смерти.
Лорд Маршал широко улыбнулся. И улыбка на его суровом, жестком лице выглядела, как оскал.
– Смелее, дети мои! Вас ждет путь очищения, вы забудете все тревоги и переживания, вас оставит беспокойство. Вы познаете покой и умиротворение!
Еще несколько заложников поднялись с колен. Джим с огорчением увидел Келли, она ничем не отличалась от Майкла. Дрожала, как осенний листик на ветру, и не могла сдержать слез. Стражники тут же повели всех вставших к выходу, чтобы стереть их сущности и напичкать новой верой.
В зале стало наполовину пусто. Джим оглядел лица, чтобы найти Чехова. Перепуганный мальчишка жался в самый дальний угол. Джим облегченно вздохнул, тому что Паша жив и относительно цел.
– Адмиралы, ваше слово! - призвал Лорд.
Маркуса подтолкнули к лестнице, Смитта пока не тронули.
– Убийца, - хрипло бросил Маркус, и тут же получил удар под колени.
Он коротко вскрикнул и свалился на пол.
– Мы не станем в твои ряды, гребанный псих, - прошипел Смитт, прожигая Лорда яростным взглядом.
Под колени его никто не ударил, потому что смерть поцеловала адмирала кинжалом прямо в сердце. Смитт сделал последний глубокий вдох, из горла его пошла кровь, и он мешком повалился к ногам воина, который вонзил ему кинжал.
Джим пожалел, что не обратил на него внимания сразу. Воин явно имел определенную власть. Его доспехи отличались от прочих, шлем скрывал лицо, за спиной на покоилась секира, а по бокам, в отделанных металлом ножнах, спали мечи. Скорее всего это был военачальник или другая крупная шишка.
От него веяло смертью и опасностью. Выглядел он куда страшнее Лорда Маршала, несмотря на то, что прятал лицо за опущенным забралом.
Джим сглотнул. Пить хотелось ужасно.
Лорд Маршал равнодушно посмотрел на труп Смитта, затем перевел взгляд мертвых глаз на воина.
– Ваако, не стоило…
– Это необходимо, - коротко ответил военачальник.
Маршал только пожал плечами. Ваако вытащил свой кинжал из мертвого тела, убрал в сапог и снял шлем. На его лице стояла печать безжалостного убийцы. Ледяные зеленые глаза, бледная кожа, строго сжатые губы. Всё в его облике вызывало практически животный страх.
– Джеймс Кирк! - неожиданно воскликнул Лорд Маршал.
Джим не сразу понял, что было названо его имя. Кругом все зашевелились. Ухура повернулась, но ее грубо толкнули в плечо. Спок сразу же дернулся в своих цепях, но железо не дало ему толком двинуться.
– Джеймс Кирк, здесь ли ты? - снова воззвал Маршал.
На этот раз до Джима дошло, что именно говорит Лорд. Он поднялся на ноги. Какое-то ненормальное бесстрашие проснулось в нем и застыло в крови. Сердце билось ровно, дыхание размеренно поднимало грудь.
– Я, - сказал Джим, готовясь к любому повороту событий.
Можно воспользоваться тем, что стражник отвлечен на речь своего предводителя, выхватить у него пушку и застрелить нескольких ублюдков, тем самым посеяв панику и дав остальным шанс на бунт и побег.
– Так вот как выглядит самый молодой и гениальный капитан Звездного флота.
Джим только повел плечом, будто стряхивая чужую руку.
– Наши ряды ждут тебя. Совершенный век ждет тебя. Весь мир ждет! - начал свою очередную сладкую речь Маршал.
– Джим, не поддавайся, - просипел Маркус из последних сил.
– И не собираюсь, - успокоил его Джим и склонил голову на бок.
Лорд Маршал почти нежно улыбнулся. На его безжизненном лице подобные эмоции смотрелись неестественно, словно он был плохим актером.
– Сын мой, - обратился Маршал. – Тебя ждет целый флот. Военные корабли, оснащенные новыми технологиями. Ты поведешь мою армаду к новым землям, будешь нести мое слово. Ты станешь гласом моим!
– Простите, сэр, но у меня уже есть корабль, - держал ответ Джим.
Он слизнул кровь с разбитый губ.
– Твой корабль — жалкая банка, - попытался пошутить Маршал.
«Скотти бы сейчас разошелся трехэтажным отборным матом», - отстранено подумал Джим и улыбнулся своим мыслям.
– Не смей улыбаться, щенок, - подал голос военачальник, которого Маршал назвал Ваако.
Джим промолчал, не удостоив его вниманием. Он начинал играть с огнем.
– Джеймс, подумай хорошенько, - опять завел свою поломанную шарманку Лорд. – Ты будешь командовать огромным флотом, получишь шанс путешествовать в космосе.
– Воздержусь, - ответил Джим.
Лорд Маршал стер со своего лица все эмоции, кивнул Ваако.
– Я просил по-хорошему, мальчик, - холодно и ровно проговорил он, – но ты пока слишком глуп, чтобы понять от чего отказываешься. Я дам тебе время. Ваако, проводи нашего отважного капитана в карцер.
Джим заметил, как снова напряглись мышцы Спока под тяжелыми цепями. Ухура снова повернулась, взмолилась тихо-тихо. Джим не услышал её слов, но отлично прочитал по губам. Она говорила: «Прошу, не делай глупостей». Джим слабо кивнул ей, а потом быстро посмотрел на Пашу, кивнул и ему, пытаясь хоть как-то приободрить.
Все будет хорошо. Джим уже смекнул, что у него есть преимущество: пока его не убьют, потому что он представляет для некромонгеров ценность. Значит, у Джима есть немного времени, чтобы обдумать план действий.
Ваако подошел к Джиму. Тот смело вгляделся в бледное лицо, будто надеясь найти хоть какие-то отголоски человечности. Сам Ваако не удостоил его даже быстрым взглядом, кивнул стражникам, и те сцепили Джиму руки наручниками за спиной.
– Эй, полегче, - огрызнулся Джим.
Никакой реакции. Ваако прошел вперед. За Джимом последовали двое стражей. Некромонгеры повели его на свой корабль, чтобы кинуть за решетку, как жалкую псину.
Джима вывели из штаба, и перед ним предстал пылающий Сан-Франциско. Многие здания были разрушены, искрилась проводка, светофоры мигали то зеленым, то красным; над асфальтом местами клубился густой дым от пожара. Машины мертвым грузом застыли на дорогах, многие из них столкнулись друг с другом и напомнили Джиму несуразную кучу металлолома. А в чистом, ослепительно-голубом небе висели, словно застывшие птицы, вражеские корабли. Десятка три — не меньше. И все как один напоминали пчелиное жало — такие же вытянутые и заостренные к низу.
Пахло гарью, резиной и какими-то химикатами. Джим закашлялся. Ваако же было все равно. Он вел его к кораблю, который огромной махиной расположился на нескольких бывших жилых зданиях.
Джим радовался лишь одному — город успели эвакуировать, а значит жертв было минимальное количество.
Корабль гигант разинул пасть перед военачальником и его заложником.
Джим никогда не видел ничего подобного. Корабль внутри напоминал королевские средневековые чертоги: высокие своды, колонны, обширные залы. Коридоры сплетались и разветвлялись, таили в себе нечто дикое и страшное.
Стояла полутьма. Но полное освещение некромонгерам не требовалось. Они совершенные охотники, отлично видящие в темноте и обладающие острым слухом.
Джим приметил даже имитацию витражей в некоторых залах, а так же копии живописи семнадцатого века, изображавшие преимущественно мистические и религиозные образы.
Джим про себя усмехнулся. Кажется, некромонгеры были ценителями искусства.
Но рассматривать причудливый интерьер долго Джим не смог. Несколько лестничных пролетов вниз, и наступила полная темнота. Ваако сжалился, щелкнул по панели, и под потолком загорелся бледных свет. Лампочка задрожала и грозилась вот-вот перегореть.
Перед Джимом в полутьме протянулся длинные узкий коридор с камерами по бокам. Стены с виду казались каменными, но на самом деле они были из толстого железа.
Будто склеп
Сами камеры были закрыты прочнейшим стеклом. Хреновы выродки будут наблюдать за Джимом через стеклянную стену. И довольно пристально.
Ваако прошел вперед. Джима снова толкнули в спину. Конечно, его не посадят в первую же камеру. Наверняка у них есть что-нибудь особенное для таких, как Джим.
Но все клетки оказались одинаковыми. Ваако набрал на панели код (Джим не разглядел, какой именно и выругался про себя), и зеркальная стена разъехалась в стороны. Джима подвели к проходу, Ваако снял с него наручники и толкнул внутрь. Снова код на панели, и стекло закрыло Джима внутри камеры.
– Как же так? Ты даже не подаришь мне прощальный поцелуй? - сострил Джим и нагло улыбнулся.
Ваако остался совершенно бесстрастным. Он впервые посмотрел на Джима, и тот не смог понять, что таится в этих ледяных зеленых глазах. Кажется, перед Джимом спрятанная в доспехи совершенная машина для убийств.
Джиму на секунду стало жалко Ваако. Поверить трудно, что у этого человека раньше была совсем другая жизнь. Он был другим — теплым, живым, а теперь всего этого нет. Теперь он военачальник, у него толстенные доспехи, едкая ненависть в крови и глаза, в которых нет совершенно никакого интереса к жизни.
Джим редко испытывал страх. Обычно он сразу же начинал думать, и холодность рассудка заглушала все лишние эмоции, заставляя искать выходы из ситуаций. Можно сказать, Джим не успевал испугаться.
Но сейчас ему действительно стало страшно. Не потому, что его, возможно, будут долго и со вкусом истязать, а потому, что перед ним стоял живой труп, таящий в себе сокрушительную ярость.
– Двенадцать часов на анализ ситуации, после я приду за ответом, - отчеканил Ваако и исчез в темноте коридора.
Охранники последовали за ним, и Джим остался наедине с собой среди пустующих камер, где наверняка умерло огромное количество людей.

* * *
Света из коридора не хватало, чтобы целиком осветить камеру. Блеклые лучи еле-еле доходили до середины железной комнаты, оставляя половину меркнуть в темноте. Пахло сыростью и сталью. Под высоким потолком находился иллюминатор, но через него не проникал свет с улицы. Рядом с иллюминатором располагалась тонкая решетка вентиляции, так что воздух циркулировал исправно.
Так же в камере Джима валялся потертый матрас с покрывалом, в другом углу утилизатор с откидным сиденьем (бес всех задери, какая щедрость предусмотреть к клетке сортир), рядом со стеклянной дверью из стены торчал водопроводный кран, но устроен он был хитро. Точнее, унизительно. Кран находился где-то на пятнадцать дюймов выше пола, поэтому к источнику воды нужно было нагибаться и лакать струйку, как бездомной псине.
Джим был гордым только в минуты своей безумной отваги, в остальное время он больше походил на уличного босяка, чем на состоятельного капитана. Он снял порванные в нескольких местах запачканный китель, снял ремень, остался в борцовке и брюках, которые стали чуть свободней из-за отсутствия ремня.
Присев на корточки и повернув кран, Джим подставил ладони под тонкую струю ледяной воды. Жажда тут же опалила рот и горло, терпеть уже не было сил, поэтому Джим жадно припал к воде и начал хлебать ее, не боясь того, что она может быть приправлена какой-нибудь дрянью. Во всяком случае — это было нелогично. Если бы его хотели убить, то уже убили бы. А транквилизатор или другой психотроп добавлять бессмысленно, потому что Джим располагает секретной информацией о Звездном флоте, поэтому он нужен некромонгерам с ясным разумом.
После того, как жажду удалось утолить, Джим ополоснул лицо, стер кровь, протер шею, чтобы взбодриться. Вода попадала в сток, поэтому не заливала весь пол в камере.
Когда Джим закончил с принятием скромного подобия душа, то вернулся на свою импровизированную койку.. Волноваться ему ни в коем случае было нельзя, если он начнет придаваться тревожным мыслям о своем экипаже, то ничем не сможет им помочь. А он обязан их спасти, обязан потому, что ответственен за судьбу каждого человека на борту. Именно поэтому Джим лег на спину, позволил себе расслабиться и погрузиться в раздумья.
Как-то раз Спок рассказывал ему об основах медитации. Так сказать, о способе очищения разума от эмоций, чтобы создать условия для логических размышлений. Именно это и пытался проделать Джим — отпустить мешающие тревоги и детализировать цепочку случившегося, чтобы дать себе возможность обдумать дальнейший план действий.
Сан-Франциско атакован. Штаб оккупирован. Адмиралы под стражей. Некромонгеры предлагают принять свою веру. Вера. Что представляет собой их вера?
Джим нахмурился. Вера некроменгеров не несла в себе поклонение какому-либо божеству. Четко структурированное военное движение. Диктатура и полное подчинение главнокомандующему. Стремление к наивысшей власти и мировому господству. Убеждение в собственный идеалах войны.
Джим поморщился.
Судя по всему, желающие «обратиться» терпят операционное вмешательство, которое нарушает деятельность нервной систему, в результате чего некоторый эмоциональный блок в мозгу дает сбой, в некотором роде застывает. Мыслительные процессы будто сужается до размеров игольного ушка, ослабевает воля, крошится прежнее мировосприятие. Затем происходит обострение зрения и слуха. Другими словами, что некромонгеры клепают из заложников совершенную армию. Нельзя сказать, что новообращенные лишены эмоций. Вероятно, они способны на проявление симпатии, но перестают видеть в ней смысл. Лидирующее место в их сознании занимает ненависть, мстительность и страсть. Опасное сочетание, если быть честным.
Есть и второй вариант. Вероятность того, что вместо операционного вмешательства происходит ввод в организм сыворотки, также воздействующей на нервную систему, составляет восемьдесят процентов. Такой вариант более быстрый и удобный, ведь операционное вмешательство требует большой штаб медицинских служащих.
Джиму очень хотелось верить, что верен именно второй вариант, ведь в современном мире не существует вещества, к которому нельзя подобрать антидот.
Выходит, что дальнейший план Джима должен заключаться в выяснении пути обращения. Логичный этап в формирующемся плане.
Мысли так и неслись у Джима в голове. Вопросы и попытки ответить. Предположения и тупики. Выход обязательно найдется. Его не может не быть. За решение стоит бороться, ведь на кону сотни тысяч жизней. Да что там сотни тысяч! Целые планеты под угрозой.
Джим тяжело вздохнул. Мысли тянули его на дно, все глубже в темноту, и совсем скоро он заснул.
Сон был ему необходим, особенно перед тем, что его ожидало.
Долго поспать Джиму не удалось, всего часа три, не больше.
Его разбудил металлический стук. К стеклянной двери подошла стража, гремя доспехами, подпустила к панели посетителя.
Джим тяжело сел на своем скромном матрасе, поморщился от боли. Ныла целиком вся спина, нос покрыл отек от удара, болели синяки и ссадины.
Посетителем оказался высокий худой мужчина. В отличии от воинов он не был облачен в доспехи, а одет в черный удлиненный камзол с высоким воротником. Видимо, воителем он не был, а занимался другими делами, такими, как, например, врачевание или любая другая научная деятельность.
Незваный гость держал в руках металлическую тару, накрытую тканью, и смотрел с такой притворной жалостью, с какой богатый сноб смотрит на убогого. У гостя были сильно впалые щеки, острый нос и неестественно большие серые глаза.
Джим напрягся, все его внимание сосредоточилось на таре, которую держал некромонгер. Посетитель вошел в камеру, мягко улыбнулся. Он не казался таким же безжизненным, как Ваако и Лорд Маршал, в нем будто оставались отголоски живого человека, но это могло быть лишь иллюзией.
– Здравствуйте, капитан, - поздоровался он. – Меня называют Чистильщиком.
– Приятно знать, что я ещё не потерял своего статуса, - усмехнулся Джим, и про себя добавил, что имечко у этого некромонгера не слишком дружелюбное.
– Не волнуйтесь, капитан, я пришел, чтобы залечить ваши раны и накормить.
Кнутом и пряником, значит. Сначала некромонгеры выходят его, в попытке заботой переманить его на свою сторону, а потом, если получат отказ (а они его обязательно получат), начнут истязать.
Джим пожал плечами. Пусть гады делают, что хотят, у него же есть свои цели.
Чистильщик присел на корточки, поставил тару на пол и убрал ткань, показывая, что под ней нет ничего страшного: лишь стандартный аптечный набор.
– Я думал, у вас другие методы лечения, - заметил Джим.
Он сел в позу лотоса, спокойно положил руки на колени.
– Другие, - вежливо согласился Чистильщик, - но они пригодны только для некромонгеров.
Чистильщик провел тригодером у лица Джима, опустил его ниже, затем внимательно осмотрел нос. От некромонгера веяло затхлостью, будто он всю свою жизнь проводит в сыром подвале, поэтому Джим старался дышать медленно и мягко, чтобы не иметь возможности принюхаться получше.
– Значит, межгалактическая медицина вам не по вкусу?
Шаг в сторону поиска ответов.
Чистильщик посмотрел на данные тригодера.
– Она нам не подходят. Некромонгеры не болеют в общепринятом смысле. У нас не бывает простуды и гриппа, мы не подвержены раку.
– Но вы страдаете нервными расстройствами? - едко заметил Джим.
Чистильщик только улыбнулся и взялся за дело. Он обработал Джиму нос, сказал, что перелома нет. Наложил швы на рану выше брови, вколол обезболивающее. Ничего серьезного, а отек с носа сойдет в течении двух часов.
Прикосновения некромонгера было терпеть довольно тяжело. Холодные пальцы касались кожи, и от этого отвращение становилось практически невыносимым.
Все то время, пока Чистильщик занимался врачеванием, Джим неустанно наблюдал за ним, не дергаясь. Когда дело дошло до накладывания швов, некромонгер склонил голову к плечу, и высокий воротник чуть отошел от шеи, открывая вид на крохотную точку-шрам. Она могла вовсе остаться незамеченной, но Джим был очень внимательным.
Такие следы могут оставаться лишь после большого количества уколов. Джим не сдержал ликующего оскала. Чистильщик же предпочел не обращать внимания на эмоции капитана Энтерпрайз и продолжил врачевать.
Напоследок Чистильщик взял у Джима анализ крови («это необходимо, чтобы полностью убедиться в том, что капитан здоров и полон сил») и, когда отошел к самой стеклянной стенке, сказал:
– Ваши друзья в полном порядке. Корабль находится в доках.
Джим удивленно поднял брови, грозясь разорвать свежие швы на лбу. Он никак не ожидал, что ему сообщат о состоянии его друзей. Черт возьми, этот тип очень странный.
Джим лишь благодарно кивнул, не найдя нужных слов, и Чистильщик покинул камеру. Как только он удалился, охранник поставил на пол железной клетки миску с едой. Сомнительного вида пюре и пережаренная котлета — производство расстроенного репликатора.
Но привередничать было не время, к тому же голод начал давать о себе знать. Джим забрал миску, вернулся на свой матрас. Столовых приборов ему не предоставили, поэтому пришлось есть руками.
Джим притязательным не был. Ему нужно было сохранять силы, чтобы думать и решать проблемы, а для этого нужно есть, поэтому он запустил пальцы в пюре и начал есть свой скромный ужин, даже не различая вкуса. Сообщение Чистильщика подняло его боевой настрой и изрядно вдохновило.
Доев, Джим отставил миску и попытался сосредоточиться на чувстве времени. Оно у Джима было привито еще до академии. Джим специально заставлял себя вести хронометраж. В результате он мог легко отмерять часы. С момента его заточения прошло пять часов, шел шестой — и в этом у Джима не было сомнений. Значит, есть еще немного времени, чтобы обдумать план и поспать.
Этим Джим и занялся.
Переносица действительно перестала болеть через два часа, отек спал. Еда усвоилась, и пропала слабость.
Джим много прохаживался по своей камере, осматривался, собирал воедино кусочки паззла. Его никто не охранял, по крайней мере явно. У дверей не было стражников, но Джим знал, что за ним все равно следят.
В раздумьях он провел три часа, после чего снова погрузился в сон на своем задрипанном матрасе.
Двенадцать часов прошли, но привели к камере уже хорошо знакомого Джиму посетителя. Ваако был здесь ровно через столько, сколько дал Джиму в распоряжение.
Своих доспехов он не сменил, явился в полной амуниции, только без секиры, но мечи были при нем. Джим сонно протер глаза, поднялся на локте.
Стеклянные двери разъехались, впуская генерала некромонгеров внутрь.
– Ответ, - потребовал Ваако.
– Даже не скажешь привет? - губы Джима надломила наглая улыбка.
Игра с огнем началась снова. Джим почувствовал себя точно также, как в захолустных барах Риверсайда, где он обычно находил себе приключений на пятую точку и затевал драки сразу с несколькими парнями. Ничего уж тут не поделаешь, такая у него натура.
– Ответ, - жестко повторил Ваако.
Его руки покрывали металлические перчатки. Если он ударит, то сразу же раздробит кость.
Джим медленно сел, посмотрел на некромонгера исподлобья. Бледный свет едва касался генерала, но даже в полутьме было видно, насколько он зол.
– Как дошел до жизни такой, чучело? - с насмешкой бросил Джим.
– Ответ.
– Ни девочек, ни выпивки. У тебя в штанах то хоть все цело?
Провокация. Джиму нестерпимо хотелось довести Ваако до края, вытянуть из него эту едкую ярость. Нужно было вывести генерала из себя, сбить с толку, чтобы создать эмоциональную привязанность, которой в последствии можно будет пользоваться.
– Ответ, - тон голоса Ваако не изменился.
Он даже не изменился в лице.
– Хер тебе, а не ответ, - огрызнулся Джим и подобрался, готовясь получить за такую дерзость по зубам.
Ваако задержал на нем долгий взгляд. Глаза у него были совершенно ненормальным: на бледном лице они казались неестественно яркими.
– Ещё шесть часов, - предупредил Ваако и покинул камеру.
Джим даже почувствовал легкое разочарование. Оттягивание момента на руку ему не играло. Нужно было действовать как можно быстрее, нужно разговорить эту бродячую некромонгерскую ледышку, нужно сделать так, чтобы Джима вывели из тюрьмы — только при таких условиях он сможет получить больше информации.
Ещё шесть часов.
Время пошло.

* * *
– Ответ, - голос жесткий и немного хриплый.
Ваако зашел в камеру, остановился у стеклянных дверей.
– Слушай, красавчик, а тебе никогда не хотелось дать под зад Лорду Маршалу? Ну, свергнуть его, например. Какие у вас тут вообще порядки? - Джим улыбнулся, стараясь держаться непринужденно.
Ваако не ответил. Клевать на приманку он не торопился, но Джим не собирался сдаваться. Он поднялся со своей бедной койки, прошелся от стенки к стенке.
– А становится таким, как ты, больно?
Джим наморщился, как бы выражая свою неприязнь к боли. Поясничал он, как пятиклассник-сорванец.
– Нет, - ответил Ваако.
Джим облизнулся. Он явно достиг минимального прогресса.
Ваако стоял у его дверей, как древняя статуя греческого героя. Такой же неподвижный, мертвенно спокойный, дышащий опасностью, готовый в любую минуту доставить адские муки.
О да, по нему было видно, что он очень любит заставлять людей страдать и захлебываться криками.
– Почему бы нам просто не быть друзьями? Ты продолжай строить из себя Снежную Королеву, а я с радостью ещё побуду живым и с действующим членом.
Резкая боль ужалила затылок, перед глазами на секунду повисла темнота. Джим не понял, потерял ли он сознание или слишком медленно моргнул. В ушах поднялся шум, и грудная клетка заходила от коротких редких вздохов.
Металлическая рука стискивала горло, вжимала в стену. Джиму даже показалось, что его оторвали от земли. Ваако дышал ровно, смотрел бесстрастно, будто Джим был жалким куском мяса.
– Ответ, - голос не дрогнул.
Рука крепче сжала горло, практически перекрывая доступ к кислороду. Края металлической перчатки врезались в кожу, пуская первую кровь. Ваако потянул Джима ближе к себе и снова приложил об стенку. Черная дымка рассеялась перед глазами, горло сдавили тиски. Джим толком ничего не видел, ошарашенно вертел глазами и цеплялся за руку, спрятанную в тяжелый доспех.
– Ведь нет ничего сложного в том, чтобы отказать, - нравоучительно заметил Ваако. - Откажи, и мы продолжим наши приятные встречи, где ты будешь изгаляться, вертеться и вылизывать мои сапоги.
Попался, сука
– Говори мне «нет» очень долго, и от раза к разу наши встречи будут проходить все приятней. Приятней, конечно, для меня, потому что я очень люблю выбивать дерьмо из таких засранцев, как ты.
Джим захрипел, и пальцы разжались, позволяя упасть на пол. Закашлявшись, Джим перекатился на бок, жадно глотая воздух. Тяжелый ботинок надавил ему на плечо. Ваако нависал сверху, смотрел своими больными глазами.
– Можешь осмотреть свой фронт работы. Надеюсь, ты очень хорошо работаешь языком.
Джим плюнул на ботинок и с отвагой посмотрел на Ваако.
– До новых встреч, ублюдок, - просипел он и попытался улыбнуться.
Ваако самодовольно кивнул и покинул камеру.
Джим остался лежать на холодном полу.

* * *
Час. Второй. Джим отмерял их с безупречной точностью.
Он долго держал шею под струей холодной воды, чтобы унять боль и не дать синяку расползтись до самых ушей. На третий час ему опять принесли еду: подгорелую овсянку с джемом. Гадость невероятная, но опять же — выбора у Джима не было.
Он не позволял сознанию помутиться. Мозг должен продолжать работать и думать, составлять план.
Господи, если ты есть, то сделай так, чтобы с моими друзьями всё было хорошо.
Нельзя позволять себе лишних тревог. Они изматывали и не давали покоя. Экипаж надеется на капитана, а капитан должен решить любые проблемы.
Еще через два часа к Джиму пожаловал Чистильщик со своей тарой. На этот раз он молчал, хоть и легкая улыбка не сползала с его лица. Джим ничего не спрашивал, послушно подставлял шею под мазь и дал себя осмотреть.
Укол обезболивающего, и можно немного поспать.
Джим заснул на пять часов. Спал он плохо, будто нырял в воду, но не слишком глубоко, часто просыпался и возился. Перед глазами текли странные картинки, которые соединяли в себе отрывки воспоминаний. Пейзажи из детства, космос, чьи-то лица, крик, смех.
Стук металла распорол сон, как нож звериную шкуру. Джим резко открыл глаза, чтобы в просвете выхода увидеть стражников. У одного из охранников в руке были кандалы.
Джим еле сдержал улыбку. Наконец-то его выведут из камеры, и он получит шанс больше узнать о своих врагах.
Охранник призывно покачал цепями, и Джим послушно поднялся. Его быстро и ловко заковали. Заковали основательно: щелкнул ошейник с электрическим проводом, чтобы можно было тут же пустить разряд при попытке сбежать. От ошейника спускалась цепь, разветвлялась на наручники, затем сковывала пояс и бежала по ногам, чтобы сковать щиколотки. Шаг из-за такого наборчика любителя бдсм можно было сделать короткий, и была высокая вероятность запнуться и полететь носом вперед.
Джима сопровождали трое охранников: двое спереди, как долбанная влюбленная парочка, и один сзади. Узкий коридор, лестница вверх, поворот налево. Джим слушал, как гремят его цепи, он делал маленькие прерывистые шаги и в скором времени приноровился шагать шустрее.
Просторные залы с высокими балконами, узорчатые гладкие полы, колонны. Здесь было множество деталей, предназначенных для устрашения: например, картины казней и распятий, статуи мучеников с искореженными лицами. Всюду нависал полумрак, и было довольно холодно. Джим быстро покрылся мурашками, от чего часто дергал плечами.
Им навстречу шли некромонгеры. Все в богатых темных одеждах с металлическими деталями или украшениями в волосах. Они были бледны, горды и безусловно холодны, как льды в Антарктиде.
Джим внимательно осматривался, составляя в своей голове примерную карту корабля, и, конечно, рассчитывал на свою удачу. И она его не подвела.
Навстречу Джиму прошел небольшой конвой, ведущий нескольких людей на обращение. Джим скользнул по ним быстрым взглядом, не нашел среди них знакомых лиц и облегченно вздохнул. Свои наверняка держатся. И еще стало ясно, что обращают новичков не на этом корабле, потому что их вели на выход. Уже хорошо.
Полученную информацию Джим быстро обработал и хорошенько запомнил, чтобы позже вклеить в свой план.
Череда обширных залов прервалась, последовала лестница вверх к жилому отсеку. Дверей здесь было немного, значит, этаж для важных персон. Эти гады не отказывали себе в роскоши.
Джима подтолкнули к самой первой двери. Один нажал на панель, отправляя сообщение, что пленник доставлен. Дверь отъехала в сторону, открывая вид на огромные богатые покои: просторный зал с зоной отдыха, из которого вели три двери.
Джим присвистнул. Да это же целая квартира. Даже адмирал Звездного флота не мог бы позволить себе такие хоромы.
Ваако вышел из крайней двери слева, жестом показал, что стража может быть свободна, и они тут же прогремели на выход. Джим остался с генералом один на один и готовился совершенно ко всему.
Ваако оставил свои доспехи и был одет в обыкновенную строгую черную форму: на кителе сверкали серебряные пуговицы, брюки были идеально выглажены, а вот ноги оставались босыми. Военачальник на Джима не глянул, он занимался своими делами у длинной консоли у дальней стены зала.
Джим переступил с ноги на ногу, лязгнув металлов от кандалов. Нервы взвыли против его воли. Вдох-выдох. Нужно успокоиться, взять себя в руки.
Ваако отключил консоль и направился к Джиму. Шаг его был стремительным и четким. В нем сразу можно было различить военную выправку. Джим не успел увернуться от последующих действий, да и возможностей у него практически не было.
Ваако оказался рядом за считанные секунды. Джим успел почувствовать его размеренное дыхание на своем лице прежде, чем цепь дернула его вперед. Еле удержавшись на ногах, Джим вскинул взгляд — Ваако тащил его за прицеп к ошейнику в центр зала.
Некромонгер шел быстро, оковы же не позволяли Джиму так шустро переставлять ноги, и в итоге он запутался, запнулся и упал на колени, но пол был гладким, поэтому Ваако потащил его в центр, даже и глазом не моргнув, а после отпустил.
Джим сморгнул, сжал губы и поднялся на локтях. Ваако отошел от него и со лживым спокойствием сел на кожаный, змеиной окраски диван. Этот маньяк еле держал себя в руках, чтобы не выпотрошить Джима с особой жестокостью.
– Итак, - прозвучал уже знакомый Джиму холодный тон. – Мы с тобой начали не очень хорошо. Ты так не думаешь?
– Думаю, что мы с тобой отличные друзья, - прохрипел Джим, поднимаясь на колени. Вставать на ноги ему, судя по всему, не имело смысла.
– Я буду честным. - Ваако закинул руку на спинку дивана. – Будь моя воля, я бы тебя давно размазал по стенке, но Лорд Маршал видит в тебе потенциал.
– Значит, ваш главный козлина не дает тебе развернуться?
И в Джиме снова зазвенела глупая отвага. Ваако оскалился, и Джим запоздало понял, что это подобие ухмылки.
– Лорд Маршал уважаемый всеми нами господин, и никто не смеет ему перечить. Так было, так есть и так будет.
– Какая жалость.
– Он решил, что ты будешь ему полезен, но ты отказываешься от его предложения, поэтому он поручил мне заставить тебя сказать «да». Знаешь, я не любитель мучить людей — это слишком утомительно, обычно я сразу убиваю.
Джим сглотнул, подобрался весь.
– Однако, ты очень интересный экземпляр, - продолжил Ваако и прищурился. – Ставлю на то, что нам с тобой будет очень весело.
– Тебе никто не говорил, что ты больной ублюдок?
– Было пару раз.
Ваако поднялся на ноги, и Джим инстинктивно попятился назад. Ещё никогда он не чувствовал себя настолько беззащитным и загнанным в угол. Нет, сдаваться нельзя. В любой ситуации нужно бороться.
Ваако снова потянул Джима за цепь, заставляя его подняться на ноги. Сила в нем была невероятная, его будто накачали анаболиками. Джим стиснул зубы, вплотную встречаясь с леденящими душу глазами Ваако.
Цепь жалобно лязгнула, ошейник больно впился в кожу. Первый укус самый болезненный. Он пришелся в голое плечо, и кожа буквально лопнула под зубами. Это было сделано намеренно, потому что Ваако любил запах крови, он его возбуждал.
Джим коротко вскрикнул, уперся руками Ваако в грудь, но на ошейнике сработал датчик сопротивления и незамедлительно пустил ток в тело. Джим дернулся и на несколько секунд вообще потерял всякие ориентиры, а когда нашлись силы очнуться, он обнаружил себя удобно устроенным грудью на подлокотнике дивана.
Ваако вдавливал его лицо в холодную дорогую кожу и тянул за бедра. Джим понял, что дергаться больше не сможет, потому что получить разряд тока — не самое приятное удовольствие. Лучше переждать, пока эта сука наиграется и даст несколько минуток на отдых. С ним надо говорить, нужно надавить на его тайные желания. У Джима появился козырь — Ваако был не удовлетворен политикой Маршала, и этим можно было легко воспользоваться.
– Интересный у тебя способ размазывать по стенке, - выдавил Джим. – Интересно, а Лорд Маршал знает, как именно ты предпочитаешь развлекаться со своими жертвами?
Сильные пальцы сжались на боках, и Джим чуть не закричал, потому что еще бы немного, и по ребрам пошли бы трещины. Ваако стянул с Джима штаны, крепко подхватил под бедра.
– Как же он тебя должно быть бесит, что ты вымещаешь свою злость на его заключенных.
Ошейник врезался в кадык, Джим выгнулся и засипел.
– Я знаю, чего ты добиваешься, - прошипел на самое ухо Ваако, – Не пудри мне мозги, а лучше будь послушным мальчиком и не дергайся. Так тебе будет не слишком больно.
Джим дернул плечами, пытаясь уйти от холодного дыхания. В следующий момент он почувствовал что-то холодное и липкое между ягодиц и начал дергаться сильнее, но очередной разряд тока умерил его пыл. Когда Ваако толкнулся в Джима, тот мог только сдавленно прохрипеть, потому что боль была такая ослепительная, что не было сильно разорвать горло криком. Хриплые вдохи, перед глазами все начало смазываться. Джим щекой почувствовал холод кожаного дивана, собственные слезы и слюни.
Ваако держал его крепко, уверенно, не давая даже дернуться. Двигался он так же, как и стискивал в своих руках. Резкие глубокие толчки прошивали болью аж до самого мозга.
Цепи натирали кожу на запястьях и лодыжках, ошейник до хрипа давил на горло. Джим еле дышал, у него не было сил, чтобы двинуться, но ему и не надо было.
Ему надо было стерпеть это, чтобы бить в собственную цель.
Второй укус доставил не так много боли, как первый. Ваако сцепил зубы у Джима на загривке и резко вошел в него на всю длину, задержался, готовясь кончить. И, видит Бог, Джим впервые взмолился про себя, чтобы эта тварь скорее спустила и прекратила этот чертов ад.
Но Ваако только сильнее начал двигаться, наслаждаясь безвольностью и покорностью своей жертвы.
Наконец, он замер, натянул Джима на себя до самых яиц и кончил внутрь, а после удовлетворенно шлепнул по бедру.
– Вот теперь, - тяжело выдохнул он, - ты моя личная игрушка.
Ваако перевернул Джима на спину, взял за подбородок, подтянул к себе, с удовлетворением осмотрел его рот, глаза и закончил фразу:
– Мне доставляет огромное удовольствие мысль, что у нас есть много свободного времени, ведь ты не спешишь дать Лорду Маршалу положительный ответ.
У Джима заныла челюсть. Он прекрасно чувствовал животную жадность генерала некромонгеров, она буквально давила всю его волю, но Джим был слишком сильным, чтобы так просто отступить.
– У меня бы встал на тебя, будь ты на месте Маршала, - сострил Джим.
Ваако выпустил его, позволил рухнуть на диван и перевести дух. Джим на диване не удержался, сполз на пол, прямо к босым ногам Ваако, а затем его вырвало желчью.
Дальше Джим практически ничего не помнил. На этот раз он не остался в сознании. Теплая дымка потянула его в вязкий сон, он потерял возможность четко осознавать себя в пространстве, а когда очнулся, то не было никаких покоев генерала некромонгеров. Была камера и тощий матрас. И это, черт возьми, заставило Джима смеяться от радости.

* * *
Третий визит Чистильщика только увеличил радость Джима. Чувствовал он себя хуже истерзанной половой тряпки. Болел, кажется, каждый дюйм тела, каждая клеточка хотела пищать от агонии. Джиму было невыносимо трудно лежать на спине и боках, поэтому он устроился на животе и даже ухом не повел, когда врач-некромонгер вошел в его камеру.
– С порога вижу, что тебе хорошенько досталось, - добродушно вымолвил он. – Я принес тебе сменную одежду.
Джим с трудом разлепил глаза, попытался подняться, но холодная рука легла ему на плечо.
– Не двигайся. Мне нужно тебя осмотреть.
Джим расслабился и глубоко вдохнул. Писк трикодера, укол анальгетика, охлаждающая и регенерирующая мазь на шею и плечи. Стало намного легче, во всяком случае жгучая, как лава, боль отступила.
– А теперь придется подняться, - предупредил Чистильщик.
Джим сглотнул, предчувствуя, как боль вернется к нему при первом же движении, но хуже ему не сделают, поэтому он осторожно перекатился на бок, затем встал на колени и с помощью услужливого некромонгера поднялся на ноги.
– Раздевайся. - Чистильщик внимательно посмотрел на Джима, будто ожидая его согласия.
Джим кивнул и с трудом потянул с себя заляпанную кровью борцовку, расстегнул ширинку, позволил штанам вместе с бельем упасть на пол. Взгляд Чистильщика не изменился, остался таким же равнодушным и бесстрастным. Профессиональным.
– Что скажешь, док? - весело спросил Джим. – Признайся, что так старательно латаешь меня для того, чтобы в следующий раз мне было не настолько больно.
Чистильщик встал у Джима за спиной, обработал синяки и ссадины на спине и боках, а затем случилось самое неприятное — два пальца, густо смазанные регенерирующей мазью, прошлись между ягодиц и вошли внутрь.
– Да, ты прав, - согласился Чистильщик.
Между ног у Джима закололо от боли, но продлилось это недолго. Некромонгер вытащил пальцы, старательно вытер их о ткань, которой обычно накрывал свою металлическую тару с медицинскими приборами.
– У меня приказ. Генерал не любит смотреть на распухшие гематомы и загноившиеся раны.
– И все же несколько синяков ты мне оставил. Генерал, оказывается, собственник, - с сарказмом ответил Джим.
Чистильщик только пожал плечами. Его лицо было равнодушным, улыбка пропала, и бледное лицо казалось совершенно безжизненным. Он снова взял у Джима кровь на анализ (хоть галлон высоси, скотина) и отошел на несколько шагов.
– Я оставлю тебе мазь. Боюсь, что не смогу приходить к тебе каждый раз.
Чистильщик положил тюбик на край матраса, затем собрал грязные вещи Джима, кивнул на новые и вернулся к стеклу-двери.
– Всего хорошего, - попрощался он, после чего удалился.
Джим дождался, пока охрана уведёт Чистильщика прочь от камеры, и сделал несколько шагов. Двигаться стало гораздо легче, чему можно было только порадоваться. Джим знал, что прятать тюбик с кремом ему не имеет смысла, да и некуда.
Его найдут даже у меня в заднице, пошутил про себя Джим и разложил стопку вещей, которую ему оставили.
Все черное, простая ткань, нет лишних заклепок и резинок. Тонкая кофта на размер больше, штаны на трех пуговицах и теплые носки. Последнему Джим был неимоверно рад, потому что у него ужасно мерзли ноги.
Одевшись, Джим снова лег на матрас, укрылся пледом. Ему нужен был отдых перед следующей встречей с Ваако. Чутье подсказывало, что она будет куда хуже предыдущей. Все только начинается. Подобная игра напоминает травлю акулы: сначала нужно дать ей почувствовать кровь, затем попытаться спрятаться в какой-нибудь очень глубокой подводной пещере.
Но Джиму нужна эта игра. Ваако — это проводник ко всем тайнам Лорда Маршала, источник нужной информации. Если акулу растравить, а затем дать ей тонну отборного свежего мяса, то хищник потеряет бдительность.
Главное — это терпение. Джим при необходимости может быть очень терпеливым во всем. Его не пугала перспектива быть снова избитым и изнасилованным, потому что существовала острая необходимость преодолеть боль и достичь собственных целей.
Существовала еще одна приятная возможность, которая придавала Джиму смелости. Разбалованный собственной властью Ваако может стать, пусть хоть на короткое время, податливым и легко внушаемым. Шанс на то, что Джиму удастся повлиять на некоторую расстановку сил в руководящей некромонгерами верхушке, был невероятно мал, но они играли по-крупному.
Джим снова и снова гнал мысли в своей голове, шлифуя углы, обдумывая неточности, отсеивая непонятное, чтобы чуть позже узнать больше. И он по-прежнему не позволял себе переживать за своих друзей, за свой экипаж. Все обязательно будет хорошо, Джим найдет решение и спасет их даже ценной собственной жизни.
Через два часа круговерть из мыслей и образов утянула Джима на самое дно вязкого сна. Ему ничего не снилось, а пробуждение показалось легким и обыденным, будто нет никакого нападения, нет никакой тесной холодной камеры.
– Подъем!
Приятная нега разбилась в пыль под аккомпанемент металлического звона. Джим резко сел на своем матрасе, откинул покрывало. Двое охранников, будто сторожевые псы, стояли недалеко от его спального места, и один призывно звякнул наручниками.
Джим сунул ноги в ботинки и без лишних слов позволил заковать себя в уже знакомые цепи.
Коридоры, коридоры, коридоры. Вереницы готических залов, безразличные взгляды проходящих мимо некромонгеров. Джим не обращал ни на что внимания, сохранял спокойствие и даже улыбался.

* * *
Ваако снова был без доспехов. Он спокойно сидел за длинным столом, заставленным всевозможной едой, и пристально смотрел на вино в своем бокале. Перед тем как уйти, охранники сняли с Джима цепи и толкнули в спину.
Джим неприятно повел плечами и потер запястья, на которых проступали новые раны от металлических браслетов.
– Садись, - тон, не терпящий отказа.
Джим подошел к столу, и желудок предательски заурчал. В последний раз Джим ел часов тринадцать назад, и голод с жаждой усилились от вкусного запаха поджаристого мяса. Джим сел напротив Ваако. Их разделяло не меньше пяти ярдов стола.
– Ешь.
Ваако отвлекся от вина в бокале и провел рукой над блюдами с едой в приглашающем жесте. Джим пожал плечами, оторвал от индейки ножку и начал обгладывать кость. Он чувствовал, что генерал не сводит с него глаз. Возможно этот извращенец возбуждался при виде того, как человек ест.
Джим запил мясо вином, затем сунул в рот несколько виноградинок, утер губы рукавом.
– Ты хуже свиньи, - с отвращением сказал Ваако.
Джим только пожал плечами и демонстративно затолкал себе в рот новый приличный шмат индейки. Глотнул вина.
– Вставай, - отдал очередной приказ Ваако.
Джим обтер жирные руки о края скатерти, поднялся из-за стола. Ваако медленно прошел к одной из трех дверей, ведущей из зала, поманил Джима за собой.
Дверь вела, судя по всему, в кабинет. Большая комната была, как и все остальное, выдержана в холодный темных тонах. Дверной проем украшали фигуры очередных мучеников, а напротив во всю стену тянулось обзорное окно. Ваако остановился именно у него.
Джим осмотрелся, выискивая какой-нибудь тяжелый предмет для самообороны, но под руку так ничего и не попалось.
Он медленно подошел к Ваако и посмотрел в обзорное окно. За ним простиралось, что оказалось удивительным, зеленые просторы, холмы и далекие горы. Небо не было видно, но Джим знал, что оно ослепительно чистое, потому что поля были залиты золотым светом.
Возможно, они находились в Шотландии или Новой Зеландии. Значит, корабль перемещается.
– Вылавливаете новых жертв? - спросил Джим, понимая, что корабль просто так не стал бы менять местоположение. Вряд ли некромонгеров заинтересовали бы Земные пейзажи.
– Это без надобности, - холодно ответил Ваако.
Конечно, вы ударили в самый центр, захватили Звездный флот. Стоит нескольким адмиралам вступить в ряды некромонгеров, как все жители Земли поймут, что нет никакой опасности, и им стоит поступить также
– Почему бы вам не обратить меня силой?
Ваако повернулся к Джиму, поднял бровь.
– Разве непонятно? Ты должен сам сказать «да», ты должен быть смиренен.
Джим кивнул, не скрывая насмешки.
– Очень по-человечески с вашей стороны, - сказал он и отошел от обзорного стекла.
Кабинет был просторным и практически не заставленным, но Джиму все равно казалось, что стены вот-вот сожмутся и расплющат его, как подопытную крысу. Он остановился у статуй, которые врастали медью в дверной проем. Их иссохшиеся лица, вырезанные из металла неповторимо талантливыми руками, были и отражали все муки этого мира. Страдальцы, жертвы. На темно-золотых губах кривился крик, и Джиму на секунду показалось, что эти статуи — залитые медью умирающие люди. Слишком правдоподобно выглядели лица.
– Что означают эти статуи? Они для устрашения? - спросил Джим.
Он сложил руки на груди и повернулся к Ваако, тот смотрел на него, не моргая. Сегодня он был особенно бледным, будто в нем сидела какая-то гнетущая мысль, мучающая его ежеминутно.
– Они показывают насколько слаб человек перед лицом смерти, - тихо ответил генерал.
– Я так понимаю, вы — сама смерть?
Всего четыре быстрых шага. Кабинет на секунду смазывается в одно серое пятно, а затем снова разбивается на углы и очертания. Глухой стук. Джим почувствовал боль в затылке, ощутил как давит чужое бедро ему на яйца. Ваако быстрый, жесткий. Он напоминает питона, тот сначала такой же размеренно спокойный, холодный, а затем всего одна секунда, и жалкий кролик ломает шею в его пасти.
Джим уперся лопатками в стену, схватил Ваако за плечи в тщетной попытке оттолкнуть. Но генерал некромонгеров как скала — ни на каплю не сдвинуть. Ваако сдавил его скулы сильными пальцами, заставил дышать часто-часто. Свободной рукой он стиснул Джима за бок, да так сильно, что затрещали ребра.
– Мне ужасно хочется прижечь железом твой язык, чтобы ты никогда не смог говорить, - прохрипел Ваако Джиму в лицо.
От него ничем не пахло, только веяло холодом. Джим засопел, почувствовал, как сильная рука поднимает его выше. Еще немного, и он заболтал ногами в дюйме над полом, как жалкая марионетка.
– Даже если ты изувечишь мой рот, я все равно найду способ издеваться над тобой, - бесстрашно прошептал Джим. – Ты жалкий кусок дерьма.
Ваако отошел так же резко, как и оказался рядом минуту назад. Джим свалился на колени, тяжело задышал.
Хриплый смех напомнил звук трескающегося льда. Ваако присел перед нам на корточки, заискивающе посмотрел в лицо.
– А ты интересный экземпляр. Не сдаешься, молодец.
Джим попытался улыбнуться. Сдаваться он действительно не собирался. Уголок губ Ваако дернулся в подобии нежной улыбки. Он будто хотел успокоить Джима, погладить его по голове, а после поставить на ноги и выпустить на свободу.
Какой красивый обман.
Ваако опустил ладонь на затылок Джиму и вдавил его лицо в пол. Джим дернулся, попытался схватиться пальцами за руку Ваако, но все его попытки вырваться больше напоминали извивания пойманной ящерки.
Свободной рукой Ваако надавил Джиму между лопаток, а после подтащил его к себе, вздернул бедра. Джим зажмурился, заранее предвкушая приток боли. Пропустить ее через себя, пусть пройдет раскаленным потоком и рассеется в тишине.
Ваако сдернул с Джима штаны, да так резко, что отлетели пуговицы. Они забавно запрыгали по полу, а Джим отстраненно подумал, как же теперь брюки будут держаться на нем.
Прикосновения Ваако - хуже самой страшной пытки. Жесткие ледяные пальцы таили в себе опасность и непредсказуемость. Он мог сжать, ударить, сломать кости. Ваако мог сделать все, что угодно.
Его руки, сильные, жесткие, иногда даже обходительные, на миг показались Джиму руками доктора. Врачи прикасаются так же: уверенно, точно. А если пациент буйный, то умелые пальцы стиснуть сильно и грубо.
Первая волна боли самая сильная. Джим дернулся вперед, но Ваако схватил его за волосы, дернул к себе. Джиму пришлось подняться на колени, прижаться спиной к груди Ваако и стараться не кричать. Смоченный слюной пальцы безжалостно ходили внутри, растягивая мышцы.
Ваако крепко сцепил зубы у Джима на плече, сжал его горло пальцами и толкнулся в него. Джим сжал зубы, чтобы не закричать. Пальцы разжались на горле, пробежались по груди, задирая кофту и прикасаясь к теплой коже.
Уже не так больно, как в первый раз.
Ну давай, сука, пыхти сколько влезет.
В давящих объятьях дышать было тяжело, поэтому Джим хрипел и старался держаться за руки Ваако.
Генерал некромонгеров не принадлежал к числу тех извращенцев, подвластных низменным животным желаниям, для удовлетворение которых хватало бы пятиминутного толкания в умирающее тело. О нет, Ваако, кажется, был спецом в причинении боли. Насилие было лишь одним из тысячи средств выкачать из своей жертвы эту жгучую боль. Он был садистом высшего класса.
Движения Ваако размеренные, долгие, будто тягучие. И Джиму с каждой минутой становилось все трудней терпеть эту пытку. Он зажмурился, пытаясь оттеснить свое сознание из этой реальности, лишиться осязания. Он не хотел чувствовать лед чужих рук, его тошнило от мысли о насилии. В груди застрял колючий ком из ненависти и отвращения.
Джиму ужасно хотелось сказать, что он убьет Ваако при первом же удобном случае. Он убьет его жестоко и кроваво, например, вгонит между ребер кинжал, проткнет легкое и будет с наслаждением смотреть, как генерал некромонгером захлебывается в крови, а после можно будет вспороть живот и оставить его умирать с внутренностями наружу.
Можно придумать много чего интересного и изощренного, чтобы...
Джим резко открыл глаза. Ошеломляющая в своей простоте мысль вонзилась в мозг, как тонкая ядовитая стрела. Так вот как становятся чудовищем? Заставляют думать о мести, жить ей. Ваако ждет, что Джим наполнится до краев раскаленной злостью, а там будет совсем легко забрать согласие на обращение. Ведь желание мести приведет к желанию получить больше сил для сопротивления, и Джим примет веру, станет идеальным воином, превратится в такого же садиста.
Джим снова закрыл глаза. Спок учил раскрывать чистоту разума и выпускать эмоции, чтобы руководствоваться лишь логикой. Медитация. Джим почувствовал, как злость отпускает его сердце. Остается лишь боль, но боль — жалкая мелочь.
– Тебя явно не любили в прошлой жизни. Ты думал спастись в безмозглом стаде некромонгерских овец, но и здесь ты ничего не получил, - выдавил из себя Джим.
Оказалось, что диалог — хороший способ отвлечься от боли.
Ваако на секунду замер, анализируя сказанное, а затем вновь резко толкнулся. Джим коротко всхлипнул.
– Ты ничего от меня не получишь, - продолжил он. – Можешь сколько угодно удовлетворять свою злость, но тебе меня не переломить.
Ваако крепко взял Джима за плечи, перевернул его на спину, вдавил в пол и снова начал толкаться. Джим потянул его за тонкие косы, спускающиеся с затылка, обхватил за шею и утянул в острый поцелуй. Холодный рот, острые зубы.
– Тебе так нужна отзывчивость, - прошептал Джим ему в губы. – Но ее надо заслужить.
Ваако сдавил ему рот ладонью, вошел на всю длину и кончил внутрь. Джим почувствовал, как трескаются его губ, и кровь заливается в рот.
– Ты мнишь себя всезнающим, капитан, - надменно бросил Ваако, нависая над Джимом. – Но ты лишь мясо, от которого мне нужно получить согласие.
Джим тяжело вздохнул. Ваако поднялся на ноги, поправил одежду, подтянул штаны и вызвал стражу по интеркому.
На этот раз Джим был в сознании, когда его тащили к камере. Его не стали заковывать в кандалы. Джим еле волочил ноги, а в цепях бы он точно не смог передвигаться.
Дорога назад оказалась невероятно долгой. Джим поднял голову, когда они проходили очередной зал. На глаза попалась высокая статуя, на которую раньше он не обращал внимания. Фигура из меди восседала на высоком троне. Полы плаща волнами расходились по подлокотникам и струились к полу. Лицо статуи не было преисполнено мукой, а наоборот таило в себе уверенность, надменность, жестокость.
– Кто это? - спросил Джим, не надеясь получить ответа.
Но один его стражников неожиданно произнес:
– Первый Лорд.
– Значит, Лорд Маршал был не всегда?
– Он убил предыдущего Лорда. Лишь поставив на колени властителя, можно взять его корону.
Второй стражник сурово посмотрел на болтуна, и тот больше ничего не сказал.
Джим вымученно улыбнулся.

* * *
Джим пил воду из крана и попутно омывал лицо, когда за ним явился Ваако. Он был в доспехах и при полном вооружении. Шлем он держал в руке и жестом приказал Джиму подняться.
Джим влез в ботинки, после чего двое стражников вывели его из камеры и повели вслед за Ваако. На этот раз маршрут их шел в совершенно другую часть корабля, которую Джим, конечно, поспешил осмотреть.
Коридор привел их к выходу. Карабельный док с капсулами у стен, металлический скрежет и полная темнота. Но темнота длилась не так долго, потому что начал опускать трап: корабль некромонгеров будто раскрывал пасть.
Свежий ветер нежно прошел по лицу, солнечный свет резанул глаза. Джим зажмурился, но задышал быстро, часто, и это было удивительно, потому что за время, проведенное в камере, он успел забыть вкус свежего ветра.
Охранник толкнул Джима в плечо, подгоняя. Ваако сошел с широкого трапа, повернул налево. Джим с интересом завертел головой, пытаясь понять, где приземлился корабль. Местность пустынная, кругом лишь широкие зелено-желтые поля с редкими пучками цветущего вереска.
Трава чуть колыхалась под порывами холодного ветра, от которого бежали мурашки по коже. Джим смотрел Ваако в затылок, а после некромонгер отошел, и перед взором Джима выросла картина, которую он боялся увидеть больше всего на свете.
Пайк стоял на коленях, покорно склонив голову, словно в молитве. Его руки были заведены за спину и стянуты цепями. За ним стоял Лорд Маршал, возвышался как какое-то древнее языческое божество, гордо вздергивая подбородок, а по две другие стороны — палачи.
У Джима сжалось сердце. Он даже не успел понять, что охвачен ледяным страхом. Действительность пела ему о несправедливости и отчаянии. В горле засел болезненный ком, и нельзя было спокойно вздохнуть или обронить хоть слово.
Пайк поднял голову и прежде чем потерять ее, выкрикнул из последних сил, которые он явно берег для это момента:
– Джим, Энтерпрайз вырвался. Не сдавайся...
Острое лезвие топора прервало речь человека, которого Джим считал отцом.
Следующий час Джим вряд ли когда-нибудь вспомнит в деталях. Обрывки воспоминаний о своих собственных нелепых движениях, крик отчаяния и боли, ярости и ненависти, а после одна сплошная красная полоса, которая стерла всю рассудительность Джима.
Он кричал из последних сил, рвался вперед с желанием голыми руками разорвать лицо Лорду Маршалу, а после добраться до каждого воина на корабле.
Ваако взвалил его себе на плечо, не обращая никакого внимания на гневное сопротивление, и понес обратно на корабль.
Первая кровь была выпита до дна.